![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
black_maryaЕще не так давно, когда я впервые читала "Властелина колец" на английском, я наткнулась на предисловие автора, где помимо прочего он писал:
"But I cordially dislike allegory in all its manifestations, and always have done so since I grew old and wary enough to detect its presence. I much prefer history, true or feigned, with its varied applicability to the thought and experience of readers. I think that many confuse 'applicability' with 'allegory'; but the one resides in the freedom of the reader, and the other in the purposed domination of the author."
Адекватного перевода, как ни странно, в сети не обнаружилось, поэтому в возмущении и для тех, кто не любит читать по-английски, перевожу сама:
"Я от всего сердца не люблю аллегорию во всех ее проявлениях и всегда не любил, с тех пор как стал достаточно старым и опытным, чтобы почуять ее присутствие. Я предпочитаю историю, истинную или выдуманную, находящую свой отклик в мыслях и жизни читателей. Мне думается, что многие путают этот отклик с аллегоричностью, хотя один рожден свободой читателя, а другая - суровым верховенством автора."
Так вот, еще сколько-то лет назад я не понимала, не чувствовала эту разницу, о которой писал Профессор. Но вроде теперь я все же стала старой и опытной и тоже научилась чуять и не любить аллегории. Я прочла трилогию Пулмана (кстати, то, что он пишет о Льюисе, тоже весьма любопытно), разлюбила Хроники Нарнии, окончательно и бесповоротно решила, что я не люблю Толстого. Именно за то, что он и из себя самого, и из окружающих, и из героев своих романов лепит псевдохристианские, а часто и женоненавистнические аллегории. Второпях вспоминается только это, о Соне:
"Имущему дастся, а у неимущего отнимется", помнишь? Она - неимущий: за что? не знаю; в ней нет, может быть, эгоизма, - я не знаю, но у нее отнимется, и все отнялось. Мне ее ужасно жалко иногда; я ужасно желала прежде, чтобы Nicolas женился на ней; но я всегда как бы предчувствовала, что этого не будет. Она пустоцвет, знаешь, как на клубнике? Иногда мне ее жалко, а иногда я думаю, что она не чувствует этого, как чувствовали бы мы.
И мне все равно, даже если он другой рукой открещивается от собственных жестоких слов, потому что это - притворное: "И несмотря на то, что графиня Марья толковала Наташе, что эти слова Евангелия надо понимать иначе, - глядя на Соню, она соглашалась с объяснением, данным Наташей."
Наверное, поэтому же я по доброй воле никогда не стану читать ни утопических, ни антиутопических романов. Хотя, стыдно признаться, нравоучительные истории я все же люблю... иногда.
Чем, кстати, хороша Роулинг. Нравоучительной она может быть (вспомнить хотя бы дуэль Молли Уизли и Беллатрикс Лестранж), но никогда не будет аллегоричной. И отдельное спасибо за сломанный и сложный характер Дамблдора. В этом сила последней книги, что глубинный конфликт, истинная антитеза - вовсе не Поттер - Волдеморт, а Гарри и Альбус Дамблдор. Ну или не только... Геометрия несколько сложнее. Как в открытую прописано здесь:
“Can you forgive me?” he said. “Can you forgive me for not trusting you? For not telling you? Harry, I only feared that you would fail as I had failed. I only dreaded that you would make my mistakes. I crave your pardon, Harry. I have known, for some time now, that you are the better man.”
“What are you talking about?” asked Harry, startled by Dumbledore’s tone, by the sudden tears in his eyes.
“The Hallows, the Hallows,” murmured Dumbledore. “A desperate man’s dream!”
“But they’re real!”
“Real, and dangerous, and a lure for fools,” said Dumbledore. “And I was such a fool. But you know, don’t you? I have no secrets from you anymore. You know.”
“What do I know?”
Dumbledore turned his whole body to face Harry, and tears still sparkled in the brilliantly blue eyes.
“Master of death, Harry, master of Death! Was I better, ultimately, than Voldemort?”
“Of course you were,” said Harry. “Of course – how can you ask that? You never killed if you could avoid it!”
“True, true,” said Dumbledore, and he was like a child seeking reassurance. “Yet I too sought a way to conquer death, Harry.”
“Not the way he did,” said Harry. After all his anger at Dumbledore, how odd it was to sit here, beneath the high, vaulted ceiling, and defend Dumbledore from himself. “Hallows, not Horcruxes.”
“Hallows,” murmured Dumbledore, “not Horcruxes. Precisely.”
И то, что в Гарри отказывается и от того из Даров Смерти, что дает призрачную надежду победить смерть, и от того, что дает силу... ну особенно последнее... это снова напоминает мне одну из любимейших сцен из Властелина колец. Противопоставление двух братьев. И, наверное, самый дорогой мне персонаж - Фарамир:
Но если все же вернуться к теме аллегории... Самое печальное, что Толкиен был прав, противопоставляя историю и аллегорию. Аллегория выхолащивает сложность живой истории, съедает живые характеры, мертвит. И это касается вовсе не только литературы, но и истории как науки.
А еще она дурная служанка. И развернуть ее можно в любую сторону. Вот посмотрите, что дяденька Елизаров делает со сказкой о Снежной королеве: Снежная Королева. Развенчание гностического мифа. А затем Снежная Королева и культ нордического матриархата. А после Снежная Королева и космогония льда. Ну и далее во всех мыслимых позах. Снежная Королева как любительский алхимический опыт. Я, если честно, уже и вторую читать не стала, ведь детство - это святое...
(Эх, опять я графоманю и снова не сплю...)
"But I cordially dislike allegory in all its manifestations, and always have done so since I grew old and wary enough to detect its presence. I much prefer history, true or feigned, with its varied applicability to the thought and experience of readers. I think that many confuse 'applicability' with 'allegory'; but the one resides in the freedom of the reader, and the other in the purposed domination of the author."
Адекватного перевода, как ни странно, в сети не обнаружилось, поэтому в возмущении и для тех, кто не любит читать по-английски, перевожу сама:
"Я от всего сердца не люблю аллегорию во всех ее проявлениях и всегда не любил, с тех пор как стал достаточно старым и опытным, чтобы почуять ее присутствие. Я предпочитаю историю, истинную или выдуманную, находящую свой отклик в мыслях и жизни читателей. Мне думается, что многие путают этот отклик с аллегоричностью, хотя один рожден свободой читателя, а другая - суровым верховенством автора."
Так вот, еще сколько-то лет назад я не понимала, не чувствовала эту разницу, о которой писал Профессор. Но вроде теперь я все же стала старой и опытной и тоже научилась чуять и не любить аллегории. Я прочла трилогию Пулмана (кстати, то, что он пишет о Льюисе, тоже весьма любопытно), разлюбила Хроники Нарнии, окончательно и бесповоротно решила, что я не люблю Толстого. Именно за то, что он и из себя самого, и из окружающих, и из героев своих романов лепит псевдохристианские, а часто и женоненавистнические аллегории. Второпях вспоминается только это, о Соне:
"Имущему дастся, а у неимущего отнимется", помнишь? Она - неимущий: за что? не знаю; в ней нет, может быть, эгоизма, - я не знаю, но у нее отнимется, и все отнялось. Мне ее ужасно жалко иногда; я ужасно желала прежде, чтобы Nicolas женился на ней; но я всегда как бы предчувствовала, что этого не будет. Она пустоцвет, знаешь, как на клубнике? Иногда мне ее жалко, а иногда я думаю, что она не чувствует этого, как чувствовали бы мы.
И мне все равно, даже если он другой рукой открещивается от собственных жестоких слов, потому что это - притворное: "И несмотря на то, что графиня Марья толковала Наташе, что эти слова Евангелия надо понимать иначе, - глядя на Соню, она соглашалась с объяснением, данным Наташей."
Наверное, поэтому же я по доброй воле никогда не стану читать ни утопических, ни антиутопических романов. Хотя, стыдно признаться, нравоучительные истории я все же люблю... иногда.
Чем, кстати, хороша Роулинг. Нравоучительной она может быть (вспомнить хотя бы дуэль Молли Уизли и Беллатрикс Лестранж), но никогда не будет аллегоричной. И отдельное спасибо за сломанный и сложный характер Дамблдора. В этом сила последней книги, что глубинный конфликт, истинная антитеза - вовсе не Поттер - Волдеморт, а Гарри и Альбус Дамблдор. Ну или не только... Геометрия несколько сложнее. Как в открытую прописано здесь:
“Can you forgive me?” he said. “Can you forgive me for not trusting you? For not telling you? Harry, I only feared that you would fail as I had failed. I only dreaded that you would make my mistakes. I crave your pardon, Harry. I have known, for some time now, that you are the better man.”
“What are you talking about?” asked Harry, startled by Dumbledore’s tone, by the sudden tears in his eyes.
“The Hallows, the Hallows,” murmured Dumbledore. “A desperate man’s dream!”
“But they’re real!”
“Real, and dangerous, and a lure for fools,” said Dumbledore. “And I was such a fool. But you know, don’t you? I have no secrets from you anymore. You know.”
“What do I know?”
Dumbledore turned his whole body to face Harry, and tears still sparkled in the brilliantly blue eyes.
“Master of death, Harry, master of Death! Was I better, ultimately, than Voldemort?”
“Of course you were,” said Harry. “Of course – how can you ask that? You never killed if you could avoid it!”
“True, true,” said Dumbledore, and he was like a child seeking reassurance. “Yet I too sought a way to conquer death, Harry.”
“Not the way he did,” said Harry. After all his anger at Dumbledore, how odd it was to sit here, beneath the high, vaulted ceiling, and defend Dumbledore from himself. “Hallows, not Horcruxes.”
“Hallows,” murmured Dumbledore, “not Horcruxes. Precisely.”
- Бедняга Боромир! Какое тяжкое испытание! - сказал он. - Сколько горя вы мне принесли, два странника из дальнего края, со своей погибельной ношей! Однако же я сужу о невысокликах вернее, чем вы о людях. Мы, гондорцы, всегда говорим правду. И если даже похвастаем, - а это случается редко, - то и тогда держим слово насмерть. "Я не подобрал бы этот талисман и на большой дороге" - таковы были мои слова. И если бы я теперь возжаждал его, - ведь я все же не знал, о чем говорил, - слова мои остались бы клятвой, а клятв нарушать нельзя.
Но я его не жажду. Может быть, потому, что знаю накрепко: от иной гибели нужно бежать без оглядки.
Но я его не жажду. Может быть, потому, что знаю накрепко: от иной гибели нужно бежать без оглядки.
Но если все же вернуться к теме аллегории... Самое печальное, что Толкиен был прав, противопоставляя историю и аллегорию. Аллегория выхолащивает сложность живой истории, съедает живые характеры, мертвит. И это касается вовсе не только литературы, но и истории как науки.
А еще она дурная служанка. И развернуть ее можно в любую сторону. Вот посмотрите, что дяденька Елизаров делает со сказкой о Снежной королеве: Снежная Королева. Развенчание гностического мифа. А затем Снежная Королева и культ нордического матриархата. А после Снежная Королева и космогония льда. Ну и далее во всех мыслимых позах. Снежная Королева как любительский алхимический опыт. Я, если честно, уже и вторую читать не стала, ведь детство - это святое...
(Эх, опять я графоманю и снова не сплю...)
