black_marya

Не могу отделаться от странной ассоциации - фильм "Кояанискатси" остро напоминает книги Орсона Карда из серии про  Эндера. Наверное, в таком взгляде - взгляде, кинематографически выделяющем и создающем дихтомии... свое и чуждое, большое и малое, общее и частное... каждую из которых человечество пытается как вместить в себе, так и преодолеть; - взгляде, беллитристически выписыващем и сближающем протвоположности к единому,  - есть нечто истинное... И все же смотреть так - долго - тягостно, и кружится голова... (Кояанискатси (ko.yaa.nis.qatsi) на языке индейцев хопи означает: 1. сумасшедшая жизнь; 2. жизнь в беспорядке; 3. жизнь вне равновесия; 4. разрушение жизни; 5. состояние жизни, которое диктует новые условия существования).  А ведь между этими крайностями прорастает прекрасное, игнорируемое социальным философом, не общее, а частное, дивное и хрупкое, которое нельзя не заметить, пока взлядываешься в свет и тьму.

CB: You know, some of the books are in as many as 23 languages. The Russian response to these books is passionate. The Korean response to these books is passionate. A lot of that is to do with, I believe, a kind of mythic commonality. Something which proves Jung right. That the images which move us at root are common whatever culture you live in. There are Eden stories and there are flood stories and there are crucified god stories. And there are stories of animal spirits, there are stories of journeys taken into fantastic cities and so on and so forth across the planet.

One of the things I try to do in my fiction is strip it of particulars. Like there are no references to what kind of cigarettes people smoke. What kind of booze is going down their throats. There are very few references to movies. I hate it when writers stoop to, as I see it, something which is so particular that it's almost as if they're making a cultural reference to give you shorthand to the feeling.

( Read more... )

Моя подруга говорит, что я не то у него читала, но мне не интересен Джером К. Джером. И я, наверное, не люблю Гоголя (ой, закидают меня тапками!). Мое чувство смешного было воспитано на книгах Джералда Даррелла и чеховских рассказах. Юмор и детали меня очаровывают, если через них раскрывается характер героя. А Остап Бендер, например, так и не стал для меня живым, не то что близким, персонажем. Гоголевское же нагромождение подробностей больше, как мне кажется, работает на фантасмагорию и быт, чем на жизнь как искренность. А мне хочется, чтобы писатель видел и открывал за малейшим жестом и в случайном слове что-то большее о своем герое - с той чуткостью и сопереживанием, которые в жизни доступны, наверное, только безоглядно влюбленному.

( ... )
Мне кажется, что "Шинель" вызывает чувство стыда. Стыда за то, что один человек не хочет понять чувства другого, переживания другого. И вдруг, когда он их понимает, ему становится стыдно за свою собственную жизнь. Чувство собственного преувеличенного достоинства, самонадеянности, собственного превосходства на самом деле не возвышает человека, а рассыпает. В пыль, в порошок. Хотя его тело продолжает быть, разговаривать, потреблять пищу, наслаждаться властью. И в тот момент, когда пробуждается чувство стыда за свою фальшивую жизнь, за то, что ты когда-то оскорбил другого человека, который был меньше тебя, менее значителен, в этот момент ты растешь как личность. Тут дело даже не в том, что вот я кого-то оскорбил. Конечно, у каждого из нас полным-полно грехов, и нужно помнить, что они есть и в твоей жизни. И что ты раскаиваешься в этом.

Вообще это очень сложное состояние - стыда за что-то. Тебе, к примеру, может быть стыдно за то, что на твоих глазах взрослый человек ругает своего маленького ребенка, и ты понимаешь, что ребенок беззащитен и не может ответить тем же, поскольку еще маленький. И в нем копится оскорбление от взрослого человека, и в этот момент происходит что-то страшное, поскольку у ребенка нет возможности растворить непосильную тяжесть. Или изжить ее из себя, как это делает любой, с нашей точки зрения, слабый человек. Но в этот момент, как мне кажется, тот, кто чувствовал себя сильным, господином ситуации, на самом деле разрушает себя. И кроме того, он воспитывает в другом, зависимом от него человеке возмездие. И тот, другой, когда почувствует свою силу, он отдаст, возвратит ее кому-то еще, но уже в тройном, четверном размере. Так что унижающий растит будущую месть в униженном.

"Шинель" пронизана этим чувством, и в конце концов ведь повесть заканчивается тем, что Акакий Акакиевич -- привидение мстит, и мстит не одному человеку, а всему миру. Он срывает шинели со всех, в том числе и с такого же, как он, маленького, не способного кому-то противостоять человека, "флейтиста, свиставшего когда-то в оркестре". Да, на самом деле, это страшная повесть. Я ее воспринимаю как часть какого-то библейского мотива, какой-то главы из Библии... Страшная повесть...

В свое время много писали о теме маленького человека в "Шинели". Это неверно. То есть, конечно, Акакий Акакиевич -- маленький человек в том смысле, что не занимает какой-то большой должности, ничем не руководит, у него нет какой-то особой миссии на земле. Он занимается своей тихой маленькой работой. Но мы преувеличиваем свое сочувствие к так называемому маленькому человеку, потому что даже наше сочувствие может содержать в себе будущую развращенность этого самого маленького человека. Поскольку когда он вдруг начинает понимать, что он маленький и ему сочувствуют, в этот момент он становится маленьким господином. И может даже стать маленьким тираном. Так что это проблема очень сложная.

( ... )
Спасибо pirrattka  за это сокровище, там есть что поперебирать и над чем почахнуть. (С трудом себя пересилила - рука не поднималась хоть что-то убрать под кат). Целиком оно лежит здесь.