![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Не могу отделаться от странной ассоциации - фильм "Кояанискатси" остро напоминает книги Орсона Карда из серии про Эндера. Наверное, в таком взгляде - взгляде, кинематографически выделяющем и создающем дихтомии... свое и чуждое, большое и малое, общее и частное... каждую из которых человечество пытается как вместить в себе, так и преодолеть; - взгляде, беллитристически выписыващем и сближающем протвоположности к единому, - есть нечто истинное... И все же смотреть так - долго - тягостно, и кружится голова... (Кояанискатси (ko.yaa.nis.qatsi) на языке индейцев хопи означает: 1. сумасшедшая жизнь; 2. жизнь в беспорядке; 3. жизнь вне равновесия; 4. разрушение жизни; 5. состояние жизни, которое диктует новые условия существования). А ведь между этими крайностями прорастает прекрасное, игнорируемое социальным философом, не общее, а частное, дивное и хрупкое, которое нельзя не заметить, пока взлядываешься в свет и тьму.
Англия, которую мы потеряли...
Apr. 23rd, 2012 11:45 pm
Романы Антонии Байетт - это всегда амальгама, в которой она не протягивает читателю путеводную нить, предоставляя самостоятельно выбирать главных действующих лиц, сюжетные и смысловые линии, параллели, аллюзии, факты. В 'Children's Book' музей Виктории и Альберта может стать и мастерской и домом. Семейный дом наполнен до краев фантазией, тенями и отражениями, тайнами и страстями. И там, где живет мастер, писатель, как в замке Синей Бороды есть темная комната, запертая на ключ. Вполне викторианские Джекилл и Хайд. Взаимоотношения и любовные связи изменчивы настолько, что чопорная, интеллектуальная английская проза напоминает в определенный момент маркесовские "Сто лет одиночества".
Знакомо звучит тоска по идиллической "старой Англии" - то ли уходящего девятнадцатого века, то ли невозвратного детства, то ли сказочных эльфийских холмов.
Узнается увлеченность Байетт утопическими течениями. Красочно расцвечены эмалями творения мастеров Движения искусств и ремесел. Неожиданно мощно и отчего-то неприятно звучит история суфражистского движения. И исконный, живой (или даже животный) страх самой писательницы перед обыденностью, рутиной женской судьбы, заключенной в стенах дома, не ведающей не только политических устремлений, но и образования и самореализации, открытости в сексуальных желаниях и самостоятельности в определении ориентиров собственной жизни.
В целом - мир Байетт подспудно, но властно женский, где мужчины - как порхающие мотыльки, радуют глаз, бередят душу, гибнут.
Страшной документальной нотой звучат списки окопов Первой мировой войны - Питер Пэн, Коттедж Венди...
( Read more... )
религии...
Sep. 20th, 2011 05:26 pmОй, я, кажется, поняла, почему не люблю богословие и философию, но так люблю романы, играющие в богословие и философию... Буджолд, Баркера, Толкиена, Ле Гуин, Валенте, "Мост короля Людовика Святого", Моэма... Религия в художественной литературе всегда глубоко личная, переосмысленная. Я верю, что она и должна быть такой, личной, а не универсальной.
( ... )Была среди наших забав игра, которой просто упивались соседские дети — Мария и Эдуард. Она называлась “Весточка от Маргариты”.
Как-то под вечер мы с детьми гуляли по берегу, и Федерико разыграл целый спектакль. Он вдруг погнался за какой-то бумажкой, поймал ее, “принесенную ветром”, и объявил, что это — весточка от Маргариты. Развернул послание и начал читать:
“Милые дети!
Пишет вам белый конь. Смотрите, как ветер треплет мою гриву. Я скачу за звездой. Скачу изо всех сил, а никак не догоню — не получается! Я измучился, выбился из сил и погибаю — ветер скоро совсем развеет меня. Видите, осталась уже только легкая дымка. И она тает”.
Мы смотрели во все глаза. И правда, вот он — конь. Ветер колышет гриву, то длинное шелковистое облачко — конский хвост, а два других — крылья. Мы глаз не могли оторвать, и вдруг далеко-далеко, у кромки горизонта загорелась звезда. Мы закричали: “Смотрите, звезда, звезда! Смотрите!”
А в другой раз Эдуард поднял камешек и протянул Федерико:
( Прочти! )
Как-то под вечер мы с детьми гуляли по берегу, и Федерико разыграл целый спектакль. Он вдруг погнался за какой-то бумажкой, поймал ее, “принесенную ветром”, и объявил, что это — весточка от Маргариты. Развернул послание и начал читать:
“Милые дети!
Пишет вам белый конь. Смотрите, как ветер треплет мою гриву. Я скачу за звездой. Скачу изо всех сил, а никак не догоню — не получается! Я измучился, выбился из сил и погибаю — ветер скоро совсем развеет меня. Видите, осталась уже только легкая дымка. И она тает”.
Мы смотрели во все глаза. И правда, вот он — конь. Ветер колышет гриву, то длинное шелковистое облачко — конский хвост, а два других — крылья. Мы глаз не могли оторвать, и вдруг далеко-далеко, у кромки горизонта загорелась звезда. Мы закричали: “Смотрите, звезда, звезда! Смотрите!”
А в другой раз Эдуард поднял камешек и протянул Федерико:
( Прочти! )
Поддельная Лавиния
Jul. 1st, 2010 04:03 pmВсе бывает в жизни в первый раз... и вот мне попалась книга Ле Гуин, которая мне активно не понравилась. Так как вообще Ле Гуин я если не люблю безоговорочно, то уважаю, дала себе труд разобраться что к чему...
Начинаю издалека, так что ( читайте на свой страх и риск. )
Начинаю издалека, так что ( читайте на свой страх и риск. )
Иосиф Бродский...
May. 24th, 2010 11:52 pmПередача памяти Бродского по "Культуре" ("Разговор с небожителем") оставила странный осадок... такой красивый и талантливый мальчик.
Почему же он всю жизнь мастурбирует? (Простите мой французский... сказать это по-русски слишком долго и неточно: почему он, такой обаятельный, так неискренен и нечуток в любви...)
...Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях;
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;
поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне --
как не сказано ниже по крайней мере --
я взбиваю подушку мычащим "ты"
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало повторяя.
( Read more... )дорогой, уважаемый, милая, но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях;
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;
поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне --
как не сказано ниже по крайней мере --
я взбиваю подушку мычащим "ты"
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало повторяя.
Макъюен, война и эгоизм
May. 9th, 2010 11:58 pmМакъюена я перечитала практически всего, но каждый следующий роман оказывался менее интересен, чем предыдущий... так что последние я покупала скорее от безысходности - редко в современной литературе встречаются большие имена. А Иен Макъюен - автор известный и увенчанный лаврами...
Но как-то на фоне Дня Победы особенно неглубокой и банальной кажется его излюбленная тема... тема по большому счету - эгоизма. Ложь, вымысел, самообман, неверие, самоуспокоение, творчество - но за всем этим всегда стоит эгоизм. Поначалу тем интереснее читать - детально и вдумчиво Макъюен описывает метания, переживания, сомнения героев. Но к концу понимаешь, что за этим псевдопсихологизмом ничего не стоит. Зачастую даже счастливая концовка кажется неправдоподобной, как в эпилоге "Невыносимой любви", - ну, не могут такие персонажи не потерять свою любовь. И действительно, куда чаще герои Макъюена собственными руками разрушают свое счастье.
Но что теперь показалось особенно неприятным, часто он пишет во войне и послевоенных годах... (видимо, о своих родителях. Как говорит Википедия: Иэн Макьюэн родился 21 июня 1948 в военном городке Олдершот, Хэмпшир, в семье Розы Лиллиан Вайолет и Дэвида Макьюэна. Большую часть детства он провёл на военных базах в Восточной Азии, Германии и Северной Африке, где служил его отец, кадровый офицер шотландской армии. Его мать имела двух детей от первого брака на много старше его, но Макьюэн всегда считал себя «единственным ребенком», вплоть до 2007 года, когда неожиданно узнал о существовании брата.)
Его роман "Искупление" произвел на меня в свое время такое сильное впечатление, потому что за образом самовлюбленной главной героини, пытающейся долгие годы безуспешно изгнать чувство вины, я увидела другое лицо - лицо войны, о которой мы больше уже не думаем в категориях вины и искупления. Но, вероятно, эта ассоциация для автора не была сверхзадачей. Хотя и нынешний роман "Черные собаки" в чем-то повторяет эту аллегорию зла. Но все равно как-то это мелочно. Возможно, во мне говорит советская память пополам с пропагандой... но я верю, что мои бабушки и дедушки воевали на иной войне и никогда, никогда не были так эгоистичны ни на войне, ни в любви.
Но как-то на фоне Дня Победы особенно неглубокой и банальной кажется его излюбленная тема... тема по большому счету - эгоизма. Ложь, вымысел, самообман, неверие, самоуспокоение, творчество - но за всем этим всегда стоит эгоизм. Поначалу тем интереснее читать - детально и вдумчиво Макъюен описывает метания, переживания, сомнения героев. Но к концу понимаешь, что за этим псевдопсихологизмом ничего не стоит. Зачастую даже счастливая концовка кажется неправдоподобной, как в эпилоге "Невыносимой любви", - ну, не могут такие персонажи не потерять свою любовь. И действительно, куда чаще герои Макъюена собственными руками разрушают свое счастье.
Но что теперь показалось особенно неприятным, часто он пишет во войне и послевоенных годах... (видимо, о своих родителях. Как говорит Википедия: Иэн Макьюэн родился 21 июня 1948 в военном городке Олдершот, Хэмпшир, в семье Розы Лиллиан Вайолет и Дэвида Макьюэна. Большую часть детства он провёл на военных базах в Восточной Азии, Германии и Северной Африке, где служил его отец, кадровый офицер шотландской армии. Его мать имела двух детей от первого брака на много старше его, но Макьюэн всегда считал себя «единственным ребенком», вплоть до 2007 года, когда неожиданно узнал о существовании брата.)
Его роман "Искупление" произвел на меня в свое время такое сильное впечатление, потому что за образом самовлюбленной главной героини, пытающейся долгие годы безуспешно изгнать чувство вины, я увидела другое лицо - лицо войны, о которой мы больше уже не думаем в категориях вины и искупления. Но, вероятно, эта ассоциация для автора не была сверхзадачей. Хотя и нынешний роман "Черные собаки" в чем-то повторяет эту аллегорию зла. Но все равно как-то это мелочно. Возможно, во мне говорит советская память пополам с пропагандой... но я верю, что мои бабушки и дедушки воевали на иной войне и никогда, никогда не были так эгоистичны ни на войне, ни в любви.
Постмодерн
Feb. 19th, 2010 01:17 pmЭх, я всего-то и хотела написать про последнюю книжку Питера Хёга. Но каким-то образом меня повело на постмодернизм. Так что буду готовить винегрет. А что еще можно готовить под соусом постмодернизма? Терпите.
Ингредиенты:
Попытки разобраться в том, что же такое постмодернизм. Определения и симптомы.
Диагноз мне самой. Что я люблю и что я не люблю в постмодернистской литературе.
Почему книжки перестали рассказывать истории?
( Многобукв )
Ингредиенты:
Попытки разобраться в том, что же такое постмодернизм. Определения и симптомы.
Диагноз мне самой. Что я люблю и что я не люблю в постмодернистской литературе.
Почему книжки перестали рассказывать истории?
( Многобукв )
